Дело человека [Дело для настоящих мужчин] - Дэвид Герролд

Пожатие было крепким. Я взглянул на него, его глаза блестели. Почти смеялись? Нет, возможно это был эффект солнца. Я смущенно отвернулся.

Потом чоппер появился вдали и Дюк привстал на сидении, чтобы видеть его лучше. — Кстати, — спросил я, — если ни ты, ни доктор Обама не имели права давать мне приказы, кто же имел?

Вглядываясь вдаль, он сказал: — Это тоже в твоем контракте.

— Этого нет, — сказал я. — Там ни слова, что я вхожу в цепь командиров.

Тогда он посмотрел на меня и улыбнулся. — Именно это я имел в виду. Ты сам по себе — и так весь присоединенный гражданский персонал. Но мы пытаемся удержать вас от понимания этого, иначе с вами трудно общаться. Я не мог давать тебе приказы, только рекомендации. То же и доктор Обама, и любой другой офицер. Взгляни на свои документы по дороге отсюда. На них надпечатка розовая, а не желтая, ты свободный агент, ответственный только за команду или задачу данную тебе. Но не петушись. Ты еще заслужишь право говорить с человеком из Специальных Сил.

Теперь мы уже слышали чоппер, далекое размытое пятно в воздухе. Дюк уже вылезал из джипа: — Пошли, я помогу вам с вещами.

К тому времени, когда мы выгрузили последнее, чоппер был уже над головой, двигатели визжали и подымали тучи густой пыли при снижении. Это был один из новых «Хью-Валькирия-111», с приспособлением для реактивного полета, его радиус был более двух тысяч миль — по меньшей мере, как специально отмечали все в армии. В частном порядке говорилось, что гораздо больше. Посадочное устройство освободилось и отошло, когда коптер поставил свой вес на землю, но его винты продолжали рубить воздух. Громоподобный рев реактивных моторов временно стих до нетерпеливого хныканья. Мы подобрали наши мешки и побежали к нему.

Тед оказался у трапа первым. Я врезался в него, когда он внезапно остановился у двери. Пилотом была безупречно выглядевшая рыжая в парашютном костюме и майорскими нашивками военно-воздушного корпуса. Я хотел бы, чтобы она была более дружественной. Она глядела сквозь нас, пока мы карабкались на борт с клетками образцов. — Положите ящики в хвост и выкатывайтесь. Я тороплюсь. — Нет, дружественной она явно не была.

— Э-э, — сказал я, — мы поедем вместе.

— Забудьте об этом — я не вожу пассажиров. — Она небрежно вышвырнула мой рюкзак сапогом за борт.

— Эй!, — заорал я, но она уже повернулась к Теду.

Тот расстегивал нагрудный карман. Он вручил ей наши приказы. Она, даже не взглянув, огрызнулась: — Я сказала — забудьте об этом.

Тед и я переглянулись.

Дюк позвал: — Что такое? В чем дело?

И я прокричал в ответ: — Нет проблем. Мы просто найдем другой транспорт, вот и все. Пошли, Тед, я возьму яйца, ты спустишь клетки.

— Брось это, Чарли!, — рявкнула она.

— Брось сама, — рявкнул я в ответ. — Мы тоже на службе! — Это подействовало. Она запнулась, но лишь на мгновение. — Вам лучше прочесть наши приказы, — сказал я очень спокойно.

Она взяла их у Теда и быстро пробежала. — Розовые!, — фыркнула она, возвращая их мне. — Это ничего не значит. Это просто рекомендации.

— Верно, — сказал я невинным голосом, тщательно складывая и рассовывая по карманам бумаги. — Нам рекомендовали доставить эти образцы. А вам рекомендовали взять нас.

Она покачала головой: — Никто не говорил мне об этом. Я возьму только это. — Она показала на клетки.

— Не выйдет. — Я прочистил горло и старался, чтобы голос не дрожал. — Если не поедем мы, это не поедет тоже. Дюк, подай мне рюкзак.

Она глянула на меня, потом посмотрела по-настоящему. Я пристально смотрел в ответ. У нее были очень яркие голубые глаза — и очень мрачное выражение лица. Она быстро сверкнула взглядом по Теду, потом снова по мне. Я уже поднимал свою сумку. Она сказала только одно слово, совсем не подходящее для леди, а потом: — Черт с вами — мне все равно! Воюйте потом с Денвером! Сколько весят ваши туши?

— Семьдесят три кило, — проворчал Тед. Он не выглядел счастливым.

— Шестьдесят четыре, — сказал я.

— Хорошо. — Она ткнула пальцем в меня. — Ты сядешь слева. — Теду: — Передвинь этот ящик на другую сторону. Второй тоже. Теперь пристегнитесь. — Она даже не посмотрела, со стуком захлопнула за нами дверь, закрепила ее и снова пробралась вперед. Она проверила, что Дюк отошел — я успел только махнуть ему, он в ответ кивнул — и рванула в воздух.

Гора быстро ушла вниз, потом стала боком и уплыла в сторону, когда мы описали острый поворот. Ускорение прижало меня к борту. Мы едва оторвались от поверхности — тут я верю своим глазам, желудка я больше не чувствовал — когда включились реактивные двигатели и второй пресс ускорения глубоко вдавил меня в кресло. Кабина круто накренилась и уши заложило, когда мы набирали высоту.

В окно не было видно ничего, кроме облаком, кургузые крылья коптера закрывали от меня землю, а выпуклости реактивного двигателя было недостаточно, чтобы удержать мой интерес. Тот малый кусочек поверхности в отдалении, который я мог видеть, был слишком далеко, чтобы производить впечатление.

Я понял, что пилот обращается к нам: — … будем в воздухе пару часов. Если проголодались, коробка с рационом вставлена в борт. Не съедайте все шоколадное мороженое.

Тел уже копался. Он вынырнул с парой сэндвичей и пакетом молока. Плотоядно улыбаясь, он прошел вперед и плюхнулся в кресло второго пилота.

Рыжая уставилась на него: — У тебя есть права?

— Ну, нет — но у меня есть разрешение. — Он попробовал на ней то, что походило на дружескую улыбку — она отнеслась к попытке, как к пустому месту.

— И-е-зус! Что с тобой, парень? Сядь на место для пассажиров.

— Эй, я только пытаюсь быть дружественным.

— Для этого есть стюардессы. В следующий раз летай на коммерческом рейсе.

— И, э-э, я хотел бы посмотреть, как эта штука летает, — добавил он неубедительно.

Она сделала что-то с панелью управления, щелкнула переключателем и закрыла заслонку. — Окей, — пожала она плечами, — смотри, если хочешь, только ничего не трогай. — Потом отстегнулась и прошла в хвост. Карточка на парашютном костюме гласила: «Л. Тирелли» — Что в коробках?, — спросила она, слегка подтолкнув ногой запечатанную.

— Яйца, — проворчал я.

— А здесь?

— Жуки, — сказал я. — Большие.

Она глядела с отвращением. — Верно. Жуки и яйца. Поэтому они отменили мой отпуск. О, да. Мне всегда достается хороший рейс. — Все еще бормоча, она переключила внимание на коробку с рационом. — Проклятие! Комкоголовый забрал все с цыплятиной! — Она кисло перебрала все оставшиеся сэндвичи.

— Э-э, я извиняюсь, — выдавил я.

— Забудь это. Везде есть дураки. Вот, возьми сэндвич. — Она выхватила наугад и сунула мне, прежде чем я смог отказаться. Другой взяла себе и упала в кресло напротив. — Что такого особого в ваших жуках и яйцах?

— Э-э, не знаю, можно ли это… — Я поглядел на Теда. — Мы — совершенно секретны.

— Что у вас тут — еще хторры? — На мой изумленный взгляд она сказала: — Не беспокойся. Это не секрет. Я привезла живого в Денвер месяц назад.

— Живого хторра?!

— Угу. Только маленького. Его нашли в Неваде, обезвоженного и слабого. Не знаю, как его поймали. Думаю, он был слишком болен, чтобы сражаться. Бедная зверушка. Я извиняюсь перед ним. Не думали, что он выживет, но я услышала бы, если б он сдох.

Тед и я переглянулись. — Мы все же ученые, — сказал я. — Нам ничего не сообщили.

— Что ж, так исчезла наша большая заявка на славу, — добавил он. — Мы думали, что только у нас живые образцы.

— Какая жалость, — сказала она ртом, набитым сэндвичем. — Но не тревожтесь. В любом случае вам не дали бы кредита.

— Спасибо за ободрение.

Она вытерла рот салфеткой. — Не благодарите меня. Это свободно. Стоит ровно столько, сколько уплатите. Я делаю это для каждого.

Она было пошла вперед, но я остановил ее: — Что значит Л.?

— Что?

Я показал на карточку с именем.

— О, это Лиз. Сокращенно от Лизард.note 1 — Лизард? — Я поднял брови.

— Мне оно досталось в наследство. Понимаете?

— Прекрасно подходит.

— Лучше жуй свой сэндвич, — сказала она. — Ты совсем тощий. — А потом пробралась вперед в свое пилотское кресло. Тед с надеждой улыбнулся, но она просто ткнула большим пальцем в хвост и больше не обращала на него внимания.

Он вздохнул, ушел назад и пристегнулся к креслу, где сидел раньше. — Вью!, — прошептал он. — Я вспомнил ее. Она однажды столкнулась с «Титаником» и затопила его.

— О, я не знал. Я думал, она просто ужасна! — Не думаю, что она слышала меня, но кончики ее ушей порозовели. По крайней мере, мне так показалось.

Тед немного поворчал, устроился поудобнее в кресле и задремал Я закончил сэндвич и потратил остаток полета, думая о высокой острой аномалии на 5900 ангстремах. Захотелось к терминалу, чтобы изучать данные въявь, а не по памяти. Что-то в поведении тысяченожек — что-то столь очевидное, что я не замечал — смотрело мне прямо в лицо. Это раздражало до смерти, потому что я не мог не думать об этом! Это было ярко-красное видение, кроваво-окрашенная комната со столом в центре, на котором клетка, полная игривых активных тысяченожек. Почему? Я наклонил голову к окну, смотрел на облака и думал о розовых стеклах.